настроении! Смех его, казавшийся ему самому дьявольским хохотом, радовал душу мисс Миликен.

– От имени нашего клиента, – заговорил снова Мэлэби, возвращаясь к работе, – имеем честь сообщить вам, что готовы принять… В котором часу ты приехал сегодня?

– Я приехал с неделю назад.

– Неделю назад! Так где ж тебя носило? Почему я тебя не видел?

– Я был в Бингли.

– В Бингли? Что ты там делал?

– Боролся с самим собою, – с скромным достоинством ответил Сэм.

Но деятельный мозг сэра Мэлэби уже снова возвратился к письму.

– Будем очень рады увидеться с вами…Боролся, говоришь ты? Я люблю, когда молодой человек занимается здоровым спортом. Но в жизни есть еще кое-что, кроме атлетики. Не забывай этого. Жизнь – серьезная штука. Жизнь… Как это говорится, мисс Миликен?

Мисс Миликен сложила руки и закрыла глаза, как она делала всегда, когда ей приходилось говорить что-нибудь наизусть.

Жизнь реальна! Жизнь серьезна!

Будь к загробным зовам глух!

Ты лишь прах! – звучало грозно,

Но – про плоть, а не про дух.

Жития великих мира

Говорят нам, что и мы…

– Хорошо, хорошо, хорошо! – перебил сэр Мэлэби. – Дальше не нужно! Жизнь реальна, жизнь серьезна, Сэм. Вот об этом мне и хотелось поговорить с тобою после того, как я, продиктую ответы. На чем я остановился? Мы будем рады увидеться с вами в любой день когда вам будет угодно… Бингли! Почему Бингли? Почему уже не Маргет?

– Маргет шикарнее. Бингли больше подходила к моему настроению. Там было все время серо, темно, шел дождь, и море стонало в отдалении, точно раненый зверь…

Он замолчал, видя, что отец не слушает его. Внимание отца снова обратилось к письмам.

– К чему вообще отвечать на это дурацкое письмо? – воскликнул сер Мэлэби. Бригни, Гуль и Беттерворт прекрасно знают, что мы у них в руках. Беттерворту это известно лучше, чем Гулу, а Бригни лучше, чем Беттерворту. Видишь ли, Сэм, этот юный остолоп Эгшау сам признает, что он написал девушке двадцать три письма, из них двенадцать в стихах, а двадцать одно посвящены мольбам выйти за него замуж, а теперь он хочет, чтобы я помог ему выпутаться из этого грязного дела. Девушка требует с него десять тысяч за нарушение обещания жениться.

– Как это по-женски!

Мисс Миликен с упреком взглянула на Сэма. Но мысли сэра Мэлэби были уже далеко.

– … чтобы мы могли обсудить вместе вопрос. Перепишите это, мисс Миликен. Хочешь сигару, Сэм? Мисс Миликен, скажите Питерсу, что я занят и в течение получаса никого не принимаю.

После ухода мисс Миликен сэр Мэлэби секунд десять молча смотрел на своего сына.

– Очень рад, что ты вернулся, Сэм, – проговорил он, наконец. – Мне хочется поговорить с тобою. Тебе пора начать оседлый образ жизни. Я думал о тебе, пока ты был в Америке, и пришел к заключению, что я слишком избаловал тебя. Так не годится. Ты уже не мальчик. Я не хочу сказать, что ты стар, но тебе не двадцать лет, а в твои годы я уже работал. Ах, да, опять забыл! – Он прервал самого себя и энергично крикнул в переговорную трубку: – Мисс Миликен, будьте любезны повторить стихи относительно жизни… Так, так, довольно. – Он повесил трубку. – Да, жизнь реальна, жизнь серьезна, будь к загробным зовам глух. Право, я думаю, тебе пора приняться за работу.

– Я готов, отец.

– Ты не расслышал, вероятно, что я сказал, – с удивлением воскликнул сэр Мэлэби. – Я говорю тебе: пора приняться за работу.

– А я ответил, что вполне готов.

– Значит, ты несколько изменил свои взгляды за время нашей разлуки?

– Я изменил их радикально.

Долгие часы раздумья на красных плюшевых диванах отеля в Бингли произвели коренную перемену во взглядах Самюэля Марлоу. Он решил, что для его больной души единственным лекарством может быть работа. Он чувствовал, что обретет снова душевное равновесие в этой спокойной конторе, далекой от житейской сутолоки. Во всяком случае, нужно попробовать.

– Поездка принесла тебе пользу; – одобрительно заметил отец. – Морской воздух хорошо подействовал на твои мозги. Очень рад. Это облегчает мою задачу. Мне нужно серьезно поговорить с тобою. Сэм, тебе пора жениться.

Сэм горько и разочарованно хмыкнул. Отец взглянул на него с недоумением.

– Поперхнулся дымом?

– Нет, это я смеюсь, – с достоинством ответил Сэм.

Сэр Мэлэби покачал головой.

– Я не хочу портить тебе хорошее настроение, но все же я прошу тебя обсудить этот вопрос серьезно. Женитьба принесет тебе огромную пользу, Сэм. Она придаст тебе силы и бодрости. Подумай об этом. Я был на два года моложе тебя, когда женился на твоей покойной матери. Жене, может быть, удастся сделать из тебя человека.

– Вряд ли.

– Не понимаю, почему ты сомневаешься в этом. У тебя есть хорошие задатки, мой мальчик, хотя ты, кажется, не подозреваешь о них.

– Сказав: вряд ли, – ответил холодно Сэм, – я намекал на невозможность возможности… То-есть что невозможно, чтобы было возможно… Словом, я никогда не женюсь, отец. Мое сердце умерло.

– Что умерло?

– Сердце.

– Не ломай дурака. Сердце у тебя в полном порядке. В нашем роду у всех сердце, как паровоз. Может-быть, у тебя изжога? Брось курить сигары, и все пройдет.

– Вы не понимаете меня. Я хочу сказать, что одна особа своим поведением подорвала во мне веру в женщин вообще.

– Ты ничего мне об этом не рассказывал, – сказал заинтересованный сэр Мэлэби. – Когда это случилось? Она отказала тебе?

– Да.

– В Америке?

– На пароходе.

Сэр Мэлэби расхохотался.

– Дорогой мой мальчик, неужели ты принял всерьез пароходный флирт? Я уверен, что через неделю все это будет забыто. Ты и теперь уже выкинул бы все это из головы, если бы не похоронил себя на целую неделю в таком мрачном месте, как Бингли.

Из переговорной трубки послышался свисток. Сэр Мэлэби поднес трубку к уху.

– Ну, ладно, – повернулся он к Сэму, – придется тебе уйти, Сэм. Меня спрашивает клиент. До свидания! Кстати, что ты делаешь сегодня вечером?

– Ничего.

– Так-таки не предвидится ни единоборства с самим собою ни чего-нибудь еще в этом роде? Тогда приходи домой обедать. В половине восьмого. И, пожалуйста, не опаздывать.

Сэм удалился. В первой комнате его перехватила мисс Миликен.

– О, мистер Сэм!

– Что угодно?

– Вы увидите сегодня сэра Мэлэби?

– Я обедаю с ним.

– Тогда не будете ли вы так добры, – я боюсь помешать ему, так как он сейчас занят, – не будете ли вы так добры сказать ему, что я нечаянно пропустила одну строфу. Она читается так,